просветлело.
А Эдик продолжил распекать супругу:
– Будь ты умнее, и насчет матери бы мне мозги не выносила. Она ночью и к ребенку бы вставала, и тебе с ним днем помогала. Ведь нелегко же все одной.
Он сел рядом с женой и погладил ее по руке.
– Нелегко. Все на мне! – тяжело вздохнула невестка и стала оправдываться: – Гормоны. Видеть ее не могла. Как ходит, шаркая ногами, как гремит кастрюлями, когда я сплю. И противно было, она же уборщица. Возюкается в грязи, а потом все в дом несет и к еде прикасается. Я же не знала, хорошо ли руки она мыла после всего. И меня тошнило!
– Ну, знаешь! – отдернул руку Эдик. – Это был токсикоз. У меня от стряпни матери ни разу изжоги даже не было, а после твоей я уже сколько раз расстройством страдал. Сама бы почаще руки мыла.
– Готовь тогда сам, если не нравится! – разобиделась Людочка.
– А работать ты за меня будешь? – накинулся на нее сын.
Они опять начали собачиться, а мне так противно стало. Захотелось оказаться подальше от них. Тени сгустились, и их голоса стали отдаляться, смешиваясь, превращаясь в какофонию звуков, а потом все заволокло тьмой.
* * *
Я села рывком на постели, чувствуя легкое головокружение и горечь во рту.
– Простите, что разбудила! Его сиятельство уже несколько раз спрашивал о вас. И я взяла на себя смелость… – затараторила Таша, закрепляя подхватами раздвинутые шторы.
Из окна лился солнечный свет, вызывая резь в глазах. Я заморгала, прикрыв их ладонью.
Слишком резким был переход из сна в реальность. От болтовни Таши воспоминания о прошлой жизни теряли яркость, отходя на второй план. Не знаю, сон это был или я действительно смогла заглянуть в другой мир и увидеть, что там происходит, но возвращаться к той жизни не хотелось. Даже за сына душа больше не болела. Эдик и Людочка вызывали омерзение. Как я могла воспитать такое эгоистичное чудовище?! Хотелось бы думать, что это гены его папаши. Не зря же говорят, что кровь не водица. Но и своей вины я не отрицала. Нельзя сильно баловать детей, нельзя! Теперь я это понимала.
– Мне кажется, он приготовил для вас какой-то сюрприз!
– Что?
– Князь с нетерпением ждет вашего пробуждения. Уверена, он приготовил для вас сюрприз, – повторила служанка.
– Почему ты так думаешь?
– Уже с утра принесли платье для прогулки. Я немного поговорила с посыльным и узнала, что распоряжение портнихе от князя поступило поздно вечером. Они хоть и удивились заказу, но работали всю ночь.
– А почему удивились?
– Платье не вашего статуса. Больше подходит зажиточной горожанке. Я поэтому и решила, что его сиятельство задумал нечто необычное. Извините, что разбудила. Вы не сердитесь?
– Нет. Ты правильно поступила, – успокоила ее и откинула одеяло.
Я княгиня, ко мне относятся с почтением, и больше не нужно каждую копейку зарабатывать потом и кровью. Пусть прошлая жизнь остается тяжелым, кошмарным сном. А что делают с кошмарами? Стараются как можно быстрее забыть после пробуждения. Не хочу больше ничего знать ни об Эдике, ни о Людочке. Даже долгожданный внук не вызывал эмоций. В жизни все возвращается бумерангом. Однажды Богдан вырастет и решит, что отец ему больше не нужен и мешает жить. Поймет тогда Эдик, как это больно.
Взгляд упал на скомканную записку, отброшенную перед сном.
– Таша, посмотри. Это твое?
Я взяла злополучный листок и протянула ей.
– Нет. А что это? – удивленно покосилась она, но в руки так и не взяла.
– Прочитай.
– Простите, но я не умею, – смутилась девушка.
– Как?! – Привыкшая, что у нас нет безграмотных, я была шокирована, но быстро взяла себя в руки. – Тогда, может, кто-то из убирающих в комнате девушек это потерял?
– Точно нет. Они тоже не умеют читать. Прислуге, убирающей в личных покоях, это не требуется, и даже вредно. Так господа уверены, что никто не сунет нос в их личные бумаги во время уборки. А я только учусь грамоте. Стала сразу, как только вы повысили меня и назначили на должность старшей служанки.
– Кто же тебя учит?
– Договорилась с одним из учителей, что пригласили для вас. Им пока все равно нечем заняться.
– Леди Зоргана еще не составила мое расписание? – спросила я.
– Она больше не уполномочена решать эти вопросы. А его сиятельству не до них, вы же только поженились, – смутилась Таша.
Ну да, на данном этапе наших отношений князя заботит мое образование совсем в иной области, и эти уроки он преподавать желает лично.
Я нахмурилась, посмотрев на бумажку. В свете данных обстоятельств получается, что эта писулька предназначалась именно мне. Но что за бред про спасение души? Да еще второй раз это обращение «дочь моя». Отец Самиры мертв. Именно Самиры, себя я ею не ощущала, хотя умом и понимала, что это как бы я и есть.
Вот что бывает, если вытащить душу из тела и заставить прожить другую жизнь. Пусть и вернули обратно, но в одну реку нельзя войти дважды. Я другая и совсем непохожа на прежнюю.
– Леди, можно спросить? Что в этой записке? Почему вы решили, что она моя? – подала голос Таша, не совладав с любопытством.
– Чушь, – ответила я. – Но мне интересно, как она оказалась у меня в комнате. Ты можешь выяснить, кто вчера сюда заходил?
– Сюда имеют право входить лишь ваши служанки.
– Может, кому-то из девушек заплатили, чтобы записку оставили у меня?
– Могу спросить. Сделать сейчас?
– Да. А я пока умоюсь.
– Слушаюсь, – поклонилась Таша и вышла.
Я встала, но мысли крутились вокруг таинственного отправителя.
«Сделай то, что должна», – перечитала последние строки. И задалась вопросом: к чему же меня подталкивают?
Что мы имеем? Если мне пишет не почивший отец, тогда такой стиль письма подходит священнослужителю, жрецу. На ум пришли только те жрецы, из разогнанного властью и запрещенного культа, о которых я знала из прежних смутных воспоминаний. Можно допустить, что они затаились, а со временем окрепли, осмелели, и их люди проникли даже в замок князя. Чтобы следить и отомстить, конечно же. А как это лучше сделать? Через меня!
Жаль, что богиня не вернула мне всю память Самиры. Я не помнила ничего из того, что было после нашего обручения с князем. Может, она сделала это специально, чтобы мы начали с чистого листа…
Допустим, Самира попала под влияние религиозных фанатиков и натворила ошибок. Теперь они вновь взывают к ее душе. Но если на молоденькую девушку можно было легко влиять, играя на ее страхах, то со мной этот номер не
